КОНСЕРВАТИЗМ И АНТИГЛОБАЛИЗМ В РОССИИ: ДИСКУРСНЫЕ ПРАКТИКИ

АНТИГЛОБАЛИСТСКИЙ ДИСКУРС В РОССИИ:

ЦЕННОСТИ И ИНТЕРЕСЫ

Макарычев А.С.,

доктор исторических наук,

профессор кафедры международных отношений и политологии

Нижегородского лингвистического университета

Введение

Антиглобализм – это одна из самых модных тем в политико-академических кругах Европы. Антиглобалисты громко заявили о себе в конце 1990х годов серией погромов в тех городах, где на свои встречи собирались лидеры ведущих стран мира. Костяк этого движения на Западе составили сторонники национальной замкнутости и противники “глобального капитализма”, оставшиеся после распада СССР не у дел. Именно они били витрины (от ненавистных им “Макдональдсов” до вызывающих зависть дорогих магазинов и банков) и провоцировали столкновения с полицией в Ницце, Сиэтле, Праге, Берлине и других городах.

Задача настоящей статьи – дать анализ антиглобалистского дискурса в России, который развивается параллельно на двух уровнях. Первый из них, общенациональный, достаточно традиционен с точки зрения изучения современных внешнеполитических концепций и доктрин. Второй уровень, региональный (субнациональный), принимается во внимание значительно реже. То, что регион является субъектом широкой гаммы социально-политических отношений, ни у кого не вызывает сомнений[1], однако это положение редко экстраполируется на сферу внешней политики, безопасности и дипломатии.

Концептуально мы исходим из одного из тезисов школы конструктивизма о том, что уровень и степень включённости страны в систему международных отношений во многом зависит от восприятия внешнеполитических проблем различными акторами, от распространения ими информации и знаний о мировых процессах в различных слоях общества. Доминирующие модели восприятия и коммуникации в совокупности создают когнитивно-нормативную основу для формирования той или иной политической “повестки дня”[2]. Конструктивизм, базируясь на философских традициях герменевтики, обращает особое внимание на меняющиеся контексты употребления понятий (будь то консерватизм или антиглобализм), на их интерпретации и трактовки. В этом смысле можно согласиться с тем, что антиглобализм представляет собой “большой нарратив” (grand narrative)[3], который наполняет представления о глобализации особым субъективным смыслом и оставляет много места для смысловых манипуляций.

Сказанное имеет прямое отношение к структуре антиглобалистского дискурса в России. В качестве его субъектов (или “генераторов”) выступают:

а) экспертные сообщества, состоящие из академических специалистов;

б) политические и общественные деятели;

в) средства массовой информации.

Наиболее тесная взаимосвязь наблюдается между второй и третьей группами субъектов, поскольку их дискурсные практики, в отличие от научных исследований, функционально призваны привлекать к себе внимание максимально широких слоёв общества для мобилизации их на определённые действия[4]. Политический и медийный дискурсы в большей степени насыщены символизмом и метафоричностью, практический смысл которых носит ярко выраженный инструментальный характер. Для них характерно использование образов, имеющих хождение в бытовом, обыденном сознании и конвертируемых на информационном и политическом рынках.

Что касается профессионального (специализированного) дискурса, то главным “вызовом” для него является подрыв доверия к институту экспертизы как таковому в силу отсутствия единства среди самих экспертов, в том числе и в отношении глобализации. В результате у потребителей экспертной информации (в том числе у лиц, принимающих решения) происходит своего рода “информационная перегрузка”, которая их зачастую дезориентирует.

Анализ российского антиглобалистского дискурса мы предлагаем построить сквозь призму двух категорий – ценностей и интересов. Каждая из них является своего рода смысловым “маркером”, который подчёркивает и высвечивает разные грани изучаемого нарратива.

Антиглобализм: ценностные аспекты

Антиглобалистское лобби в российской политике состоит из самых разнообразных организаций: движений “Россия против ВТО” и “Мир не товар”, партии “Трудовая Россия”, прокоммунистического профсоюза “Защита труда”, различных националистических организаций. Большинство из них придерживается точки зрения о том, что глобализация – это закрепление мирового статус-кво на условиях, которые устраивают прежде всего Запад. Иными словами, это победа “над национальными интересами незападных стран”[5]. В то же время они полагают, что “глобализация – это победа либерализма”[6], которая ставит под сомнение возможность самостоятельного развития отдельных наций.

В целом антиглобалистский дискурс, сориентированный на ценностные и мировоззренческие категории, во многом повторяет основные позиции школы внешнеполитического реализма. Реализм основывается на идее о том, что в международной системе определяющее значение имеют эгоистические интересы государств. Эта школа, равно как и более поздний неореализм, отталкивается от тезиса о том, что мир пребывает в состоянии вечной борьбы за глобальную гегемонию. Новые формы территориальной общности, возникающие в результате интеграции, представляют собой способ сбалансировать чей-то гегемонизм. Логика реализма такова, что слабые государства обречены либо группироваться против своих потенциальных конкурентов, либо играть подчинённую роль в международных отношениях.

Антиглобалисты разделяют мнение классических реалистов о том, что все государства нацелены на экспансию (“проекцию” своей мощи) в условиях “игры с нулевой суммой”. Критерием величия державы является её самодостаточность на основе аккумулирования в пределах своей территории максимальных ресурсов. Соответственно, малые государства, согласно этой логике, не способны к самостоятельным политическим инициативам и обречены играть роль зависимых объектов на международной арене. Этот географический детерминизм унаследован реализмом от геополитических школ мысли[7] и в настоящее время смотрится весьма архаично.

Неся на себе глубокий отпечаток геополитики и политического реализма, антиглобализм отталкивается в своём анализе от таких категорий, как баланс сил, гегемония и субгегемония, национальная безопасность. Реалисты воспринимают мир с точки зрения столкновения интересов государств (по принципу “биллиардных шаров”), игнорируя негосударственных и субнациональных акторов[8].

Не менее важен и тот факт, что российские антиглобалисты склонны приписывать глобализации те качества, которые для неё не являются очевидными. К примеру, она, якобы, способна “предотвращать любые угрозы для паразитарного обогащения немногих технологически развитых держав за счёт более бедных стран”[9]. Согласно этой же логике, ООН находится на пути “трансформации в оперативный штаб мирового правительства, вся деятельность которого призвана обеспечить моментальное реагирование Запада на любое нежелательное для индустриально развитых держав изменение мировой обстановки”[10].

У такой точки зрения есть сторонники и за рубежами России. К примеру, югославский автор Бранислав Госович воспринимает суть процессов глобализации в контексте теории “глобальной интеллектуальной гегемонии” и “интеллектуального тоталитаризма”[11]. В российских кругах вошло в оборот абсурдное выражение “сетевая несвобода”.

В этих представлениях больше мифологем, чем анализа, что вполне типично для антиглобалистского дискурса вообще. Во-первых, здесь явно присутствует миф о том, что глобальный мир управляется из единого центра. В зависимости от интерпретации, это может быть либо “мировой империализм” во главе с США[12], либо “всемирный сионизм”, либо “масонский заговор”. Немногие антиглобалисты утруждают себя точной идентификацией этого “единого центра”. И, в принципе, их можно понять: как только мы перейдём с языка мифологем на язык аналитики, то увидим, что в “глобальном мире” есть несколько “ресурсных центров”, находящихся друг с другом в состоянии либо диалога, либо конкуренции. У глобализации нет одного “отца-основателя”, на которого можно было бы возложить ответственность за её ход. И уж если говорить конкретно об ООН, то большинство серьёзных специалистов признают кризис этой организации, особенно в свете возрастающей военной самостоятельности НАТО.

Вторым мифом является тезис о всемогуществе этого “глобального лобби”, которое, якобы, способно “моментально предотвращать любые угрозы” своему благополучию. События 11 сентября 2001 года в США ставят под большое сомнение категоричность суждений наших антиглобалистов. Американские лидеры не смогли адекватно оценить ни масштаб угроз, с которыми цивилизованное человечество начало сталкиваться, ни источники этих угроз. Американские спецслужбы оказались не в состоянии ни спрогнозировать угрозу нападения, ни идентифицировать террористов, ни перекрыть им финансовые потоки. Предупреждения экспертов о реальности террористической угрозы не были восприняты должным образом. Соединённые Штаты, обладая самой разветвлённой в мире сетью всевозможных исследовательских центров, тратящих миллионы долларов ежегодно на изучение проблем терроризма и безопасности, пали жертвой заговора анонимной группы, поставившей под сомнение глобальное лидерство США в мире.

В-третьих, в рассуждениях антиглобалистов явно преувеличиваются (и это делается сознательно) международные возможности России, которая, якобы, может “спасти мировую цивилизацию” и “вписаться в структуры глобального управления” с “учётом универсального соборного сознания цивилизованного человечества”[13]. Здесь государствоцентричность антиглобалистского дискурса дополняется идеологией державничества, славянофильства и почвенничества. Этот мессианский тезис показывает, что антиглобализм – это “глобализм наоборот”: его адептов вполне устраивают перспективы гипотетического глобального лидерства России, к примеру, в духовной, научной или каких-то иных сферах.

В-четвёртых, показательно, что в выступлениях российских антиглобалистов практически отсутствует критика глобализации с рациональных позиций. Мало кто обращает внимание на то обстоятельство, что большинство глобальных организаций переживает институциональный кризис, связанный с их низкой эффективностью (ООН, МВФ, Мировой банк), коррупцией или влиянием узкокорпоративных интересов (ФИФА и Международный олимпийский комитет), политической ангажированностью (Международный суд в Гааге), и т.д. Игнорирование этих аргументов означает неспособность антиглобалистов эффективно использовать реальные издержки глобализации для её содержательной критики.

Экономические интересы антиглобалистов

Широкое распространение антиглобалистской платформы в экономических кругах России объясняется прежде всего тем, что “российские государственные и частные компании, ассоциации российского бизнеса практически отсутствуют в качестве субъектов мировой экономики”[14]. Кроме того, многие российские бизнесмены оказались способными работать только при наличии административной поддержки со стороны государства, от которого они ожидают исправления своих управленческих ошибок[15].

Ряд мифов, характерных для экономических воззрений российских антиглобалистов, был детально проанализирован в совместном докладе Центра экономических и финансовых исследований и Клуба 2015. В нём были подвергнуты критике следующие аргументы оппонентов, за которыми стоит забота не столько о национальных, сколько об отраслевых интересах[16]:

*Антиглобалисты*	*Глобалисты (сторонники вступления РФ в ВТО)*
Открытие экономики загубит российскую промышленность	Пострадают лишь те отрасли, которые выпускают неконкурентоспособную продукцию
Сельское хозяйство не будет развиваться	Проблема отечественного агропрома – в отсутствии профессиональных менеджеров и маркетологов, неразвитости контрактного права
Банковский сектор нуждается в защите	Именно там, где финансовые рынки развивались в условиях иностранной конкуренции, возникали работоспособные институты (инвестиционные банки)
У правительства не останется инструментов защиты отечественного производителя	Защитные тарифы останутся, но они будут зафиксированы, и именно это беспокоит производителей, привыкших, что тарифы можно произвольно менять
Вступление в ВТО приведёт к снижению иностранных инвестиций	Вступление в ВТО потребует принятия ряда законов, защищающих права инвесторов и авторские права, а также устанавливающих более высокие технические нормы, что даст инвесторам более надёжные гарантии
России нужен особый путь в мировой экономике	Российские предприниматели ничем не уступают западным и вполне адекватно реагируют на конкуренцию

Антиглобалисткий дискурс, ориентирующиеся на вполне определённые материальные интересы, отличает, таким образом, несколько особенностей. Во-первых, в нём явственно просматривается стремление сохранить в неприкосновенности устаревшее производство. Часто утверждается, что “конкуренция превращается в инструмент уничтожения относительно слабых производств”[17]. Из этого, однако, делается вывод о том, что нужно не столько усиливать конкурентоспособность местной продукции, сколько отгораживаться от внешнего мира.

Во-вторых, анти-глобалистский дискурс игнорирует интересы потребителей. К примеру, банкиры на своём Всероссийском форуме в Нижнем Новгороде в 2001 году выступили против повышения уровня капитализации отечественных банков, что необходимо для членства в ВТО. Аргумент состоял в том, что “30% субъектов федерации останутся без единой кредитной организации, в 50% субъектов останется по 2 организации, и в России будет лишь 20 крупных банков”. Но 20 по-настоящему надёжных банков для России – это просто отличный показатель. Если же региональные банки не могут выдержать международные стандарты, то это рано или поздно станет проблемой для их клиентов, которые при низком уровне капитализации рискуют своими деньгами.

Антиглобалистские аргументы выдвигаются и Всероссийским союзом страховщиков. Его президент Александр Коваль полагает, что “для страхового рынка принципиальными являются запрет трансграничных операций и ограничения на допуск иностранных страховщиков”[18]. Такая протекционистская позиция объясняется по-разному: и возможностью прихода в Россию “множества мошенников”, и соображениями национальной безопасности (иностранные страховые компании могут гипотетически запросить допуск к оборонным предприятиям, с которыми они могут работать). Однако в основе всей этой риторики лежит боязнь конкуренции, неверие в возможности России стать органичной частью мировых интеграционных процессов, а значит – признание нашей “врождённой слабости”. По словам Бориса Фёдорова, “протекционизма хотят ленивые и слабые люди, а ведь он ещё никогда никому не помогал. Те, кто противится вступлению в ВТО, как правило, преследуют корыстные интересы либо ничего не понимают”[19].

Но антиглобалисты не только занимают оборонительную позицию, но и часто атакуют. Их излюбленная “мишень” - иностранная помощь России. К примеру, некоторые нижегородские комментаторы подвергли критике эксперимент по организации альтернативной гражданской службы по той причине, что нижегородская мэрия получила материальное содействие фонда Форда[20]. Нередки случаи, когда в региональных СМИ ставится под сомнение репутация того или иного бизнесмена на том основании, что он прошёл стажировку за границей[21].

Скептически относятся антиглобалисты и к экологическому движению. К примеру, озабоченность проблемами окружающей среды в г.Дзержинске, одном из самых загрязнённых городов России, многие политические деятели называют “политическими играми” и даже “вымогательством”[22]. Согласно этой “логике”, любой из тех, кого беспокоит состояние среды обитания – это потенциальные шантажисты. Акции российских и международных экологических организаций антиглобалисты расценивают как “информационную войну” против “отечественных производителей” с целью “создания трудностей с реализацией” их продукции[23].

Глобалисты и антиглобалисты в регионах России

Дискуссии по проблемам глобализации на субнациональном уровне пока ещё не получили широкого распространения в России, однако многих региональных “ньюсмейкеров” и лидеров общественного мнения можно, тем не менее, классифицировать по нескольким параметрам, лежащим в интересующей нас проблемной плоскости. Ниже мы попытаемся встроить полемику между глобалистами и их оппонентами в систему других политических “маркеров” с тем, чтобы выделить некоторые “идеальные типажи” и разместить их в более объёмной системе координат.

Во-первых, попытаемся ввести в оборот в виде континуума два полярных понятия – централизация и регионализация (децентрализация), и дополнить ими уже обрисованную нами в общих чертах “ось” “глобалисты – антиглобалисты”. В результате получается следующая таблица, основными фигурантами которой являются идеально-типические общественно-политические деятели (реже – экономические акторы):

Антиглобализм

Глобализм

Централизация

О.Дерипаска, А.Мордашов,

Е.Михайлов, А.Михайлов

С.Кириенко,

Г.Греф, М.Прусак

Регионализация

Е.Наздратенко, Л.Горбенко, В.Ишаев

А.Собчак,

Б.Немцов

Мы видим, что достаточно большая группа представлена теми фигурами, которые сочетают антиглобализм с приверженностью провозглашённой В.Путиным политикой воссоздания “вертикали власти”. Помимо некоторых “олигархов”, имеющих солидные финансовые интересы в регионах, к этой группе можно также отнести губернаторов Псковской и Курской области.

Кредо второго отмеченного нами политического типажа можно выразить следующим образом: “глобализация через укрепление центральной власти”. В этом сегменте нашего “табличного” пространства мы находим некоторых деятелей федеральной власти (С.Кириенко, Г.Греф), а также ряд губернаторов (например, М.Прусак).

Сложнее найти иллюстративные примеры деятелей, исповедующих антиглобалистские взгляды и одновременно приверженные идее регионализации. Пожалуй, одними из немногих персонажей здесь могли бы быть бывшие приморский и калининградский губернаторы.

Наконец, четвёртый типаж в равной степени относится как к глобалистам, так и к регионалистам. Здесь тоже все персонажи представлены бывшими губернаторами, что может свидетельствовать о дефиците фигур такого плана.

Вторая таблица, предлагаемая нами, основана на попытке позиционировать глобалистов и протекционистов в контексте оппозиции между двумя другими экстремами, которыми являются авторитаризм и демократия:

Протекционизм

Глобализм

Авторитаризм

Н.Кондратенко,

Е.Наздратенко,

А.Ткачёв, А.Лебедь

Ю.Лужков, К.Илюмжинов, А.Штыров

Демократия

К.Титов

А.Собчак,

Б.Немцов,

Г.Попов

Здесь мы видим, что на политической сцене региональной России за последнее десятилетие было представлено много фигур, соединяющих в себе авторитарное начало с критикой глобализации (к примеру, бывшие губернаторы Краснодарского или Красноярского краёв). Есть другая группа региональных лидеров, чья приверженность авторитарным методам в политике не мешала им ставить перед собой и преследовать глобальные цели (президент Калмыкии является главой ФИДЕ, а президент Якутии в прошлом руководил крупнейшей алмазной компанией России). Предпринятое нами деление показывает ещё одну интересную деталь: в России есть примеры сочетания демократа и протекциониста в одном лице (помимо упомянутого самарского губернатора сюда, с некоторыми оговорками, можно отнести также С.Кириенко).

Из сказанного можно сделать ряд выводов. Прежде всего, есть несколько критериев, которые более или менее чётко разводят глобалистов и антиглобалистов по разные стороны. Наглядно это можно представить следующим образом:

	*Глобалисты*	*Антиглобалисты*
*Экономические позиции*	Интеграционизм	Протекционизм и (или) изоляционизм
*Социальные типажи*	Оптимисты	Пессимисты

Сложнее обстоят дела с другими социально-политическими “измерителями”. Так, оппозиция по линии “глобалисты – антиглобалисты” не обязательно совпадает с делением российского политического спектра по право-левому принципу. Обычно глобалисты стоят на правой политической платформе, однако среди антиглобалистов могут встречаться как “левые” (коммунисты, аграрии, “уличное” крыло борцов со “всемирным капитализмом”), так и “правые” (особенно в среде отечественного бизнеса). Такая раздвоенность типична для многих европейских стран – в частности, Франции.

Столь же неоднозначно обстоит дело и с наложением дихотомии “глобализм – антиглобализм” на континуум “регионализация – централизация”. Наиболее последовательные глобалисты, выступая за “разгрузку” государства, одновременно разделяют идеи федерализма и региональной самостоятельности, однако есть и исключения (новгородский губернатор М.Прусак, призывающий к отмене выборов глав регионов). В то же самое время обратное не верно: нельзя сказать, что все сторонники регионализации автоматически разделяют идеи глобализма: многие местные лидеры нацелены не столько на вхождение в “глобальный мир”, сколько на создание замкнутых политических и экономических пространств на подконтрольных им территориях.

Наконец, сложно “разложить” глобализм и антиглобализм по либерально-консервативной шкале. С одной стороны, есть основания интерпретировать глобализм как один из современных вариантов (нео)либерализма. Действительно, либеральная сущность глобалистского “мэйнстрима” проявляется, во-первых, в признании естественного неравенства субъектов федерации с точки зрения их международных потенциалов, из чего вытекает концепция “локомотивных регионов”, которые могут стать “окнами в глобальный мир”. Во-вторых, либеральный дух явно просматривается в предлагаемой глобалистами опоре на негосударственные институты, включая российские транс-национальные корпорации, неправительственные организации и пр.

С другой стороны, есть основания идентифицировать антиглобализм с консервативной идеологией, имея в виду надежду на уравнительные возможности государства и его “вертикальных”, административных управленческих структур. Однако консервативная “струя” в антиглобалистском дискурсе не единственная, она дополняется значительными “левыми” ингридиентами. Так, по словам ректора Литературного института Сергея Есина, “антиглобализм – это в первую очередь понимание молодой интеллигенцией того факта, что если чем-то не поступиться и не попытаться в социальном смысле уравнять всех, то все и пропадём”[24]. Таким образом, значительная часть антиглобалистов позиционирует себя на “марксистско-ленинском” фланге политического спектра. Это обстоятельство показывает, что у антиглобализма есть не только консервативный, но и радикальный (в “уличном” варианте – лево-экстремистский) потенциал.

Заключение

Многие российские исследователи, воспитанные в традициях марксизма-ленинизма, привыкли к тому, что можно более или менее легко: а) идентифицировать и классифицировать различные идеологии, и б) найти прямые доказательства их непосредственного влияния на политический процесс. Исходя из этого, многие привыкли иметь дело с консерватизмом как с некоей объективной и устоявшейся сущностью. Между тем консерватизм всегда представляет собой результат, сумму различных реакций на те или иные общественно-политические процессы. Это тем более заметно на фоне кризиса политических идеологий и отсутствия в России устойчивого политического спектра.

К примеру, либеральная часть российской политической и деловой элиты отдаёт себе отчёт в том, что традиционные формы государственного регулирования уходят в прошлое, и под воздействием глобальных трансформаций государство теряет прежние, привычные рычаги контроля за обществом. Однако эти либеральные идеи могут сочетаться с лоббизмом многими предпринимателями и политиками продукции, не соответствующей международным стандартам. Это относится, например, к полномочному представителю президента в Приволжском федеральном округе Сергею Кириенко, депутату Государственной думы от фракции СПС (и одновременно председателю научно-консультативного совета группы “Сибал”) Константину Ремчукову[25] и многим другим фигурам.

Российский антиглобалистский дискурс (впрочем, равно как и его антипод) пока существует в нерасчленённом состоянии, и его дифференциация ещё только предстоит. Вполне вероятно, что интеллектуальный антиглобализм будет стараться более чётко дистанцироваться от “маргинального” и принимать форму современной версии российского консерватизма.

К сожалению, политическим дискуссиям на международные темы в регионах, как правило, не хватает взвешенности, объективности и вдумчивости. Столкновение массового, обыденного сознания с профессиональным знанием по внешнеполитическим вопросам неизбежно. Задача экспертов – добиваться профессионализации общественно-политического дискурса по вопросам глобализации, в котором осталось ещё очень много “белых пятен”.

[1] См.: А.Г.Чернышов. Регион как субъект политики. Издательство Саратовского университета, 1999.

[2] Andreas Hasenclever, Peter Mayer, Volker Rittberger. Theories of International Regimes. Cambridge University Press, 1997. P.136.

[3] Daniel Drache. Globalisation: Is there Anything to Fear? Centre for the Study of Globalisation and Regionalisation Working Paper No. 23/99. The University of Warwick, February 1999. P.5.

[4] Алексей Кива. Перед выбором // Независимая газета, 26 апреля 2002 г. Стр.2.

[5] Модернизационный вызов современности и российские альтернативы. Материалы круглого стола // Мир России. Universe of Russia. Том X, N 4, 2001. Стр.48.

[7] К.Гаджиев. Введение в геополитику. Москва: “Логос”, 1988. Стр. 9-28.

[8] П.Цыганков. Международное сотрудничество: позиции политического реализма, http://www.auditorium.ru/magazines/Social_humanitarian/Sgz99-1/17.htm

[9] О.А.Колобов. Реалии глобального управления и обновляющаяся Россия, http://www.rami.ru

[11] Branislav Gosovic. Global Intellectual Hegemony and International Developmental Agenda // International Social Science Journal, N 166, December 2000. Pp. 447-448.

[12] Дмитрий Афиногенов, Виктор Есин. В плену устаревших стереотипов // Независимое военное обозрение. № 14 (284), 26 апреля – 16 мая 2002 г. Стр.1.

[13] О.А.Колобов. Ук.соч. Стр.6-7.

[14] А.Кокошин. Интересы национальной безопасности России в условиях глобализации, http://www.nns.ru/Elect-99/analit/scenat/scen224.html

[15] Э.Бернштейн. Шило на мыло. Ротация внутри элиты бесполезна для экономики // Общая газета, № 17 (455), 25 апреля – 1 мая 2002 г. Стр. 4.

[16] Россия и ВТО: мифы и реальность. Москва: Центр экономических и финансовых исследований и разработок и Клуб 2015, июль 2001 г.

[17] “Дело”, 23-30 ноября 2001 г.

[18] Иностранные страховщики отправят российских в нокдаун // Газета, № 76 (131), 26 апреля 2002 г. Стр.9.

[19] На каких условиях вы готовы вступать в ВТО? // Коммерсант, № 74, 26 апреля 2002 г. Стр. 14.

[20] “Нижегородская правда”, 29 ноября 2001 г.

[21] “Ленинская смена”, 29 ноября 2001 г.

[23] “Дело”, 30 ноября – 7 декабря 2001 г.

[24] Сергей Есин. Ленинская тема // Литературная газета, № 17 (5876), 24-30 апреля 2002 г. Стр. 4.

[25] Алексей Зудин. Почему торопится “Анти-ВТО”. Москва: Центр политических технологий, 20 декабря 2001 г.